Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
«Человеческая природа» — понятие весьма неопределенное. Тем не менее именно оно зачастую становится основой философских размышлений о смысле жизни, этике и морали. Но действительно ли этот абстрактный конструкт способен определять наши поступки и способ жить? Обозреватель Big Think Скотти Хендрикс рассказывает, как экзистенциалисты отказались от идеи универсальной природы человека, определяющей его бытие, что общего у концепции Жана-Поля Сартра и теории эволюции Дарвина и почему именно отклонения от нормы и бесконечные ситуации выбора становятся залогом нашего развития.
В своей лекции 1945 года «Экзистенциализм — это гуманизм» Жан-Поль Сартр сделал смелое заявление: для людей существование предшествует сущности. Мы получаем во владение бытие, а затем выбираем, как быть. В этом отличие человека от стула, который задуман для определенной цели и изготавливается для достижения этой цели. Сущность стула уже известна, то есть сущность вещи предшествует её существованию. У стула уже есть некий «характер стула», которому он создан соответствовать.
Сартр отвергает идею о том, что человеческая природа является своего рода руководством к тому, как мы должны жить. Он вообще отрицает существование какой-то универсальной человеческой природы. Такой взгляд стал серьезным отступлением от большей части философских идей, которые предшествовали ему. Мыслители, начиная еще со времен Древней Греции и Древнего Китая, говорили о человеческой природе как о руководстве, которое ведет к достойной жизни.
Каждый из этих философов, в том числе Аристотель, Мэн-цзы, Жан Кальвин и Сюнь-цзы, говорили о том, что понимали под человеческой природой и затем старались определить, как человек должен поступать. Рассуждая таким образом, они совершали ужасную ошибку.
Дэвид Юм продемонстрировал эту ошибку на примере идеи о невыводимости «должен» из «есть», позже ставшей известной как принцип Юма, или гильотина Юма. В своем «Трактате о человеческой природе» Юм утверждает, что мы не можем определить, что мы должны делать, исходя из одних только фактов. Например, только потому, что мы эволюционировали и можем теперь съесть всю соль и сахар на свете, еще не значит, что мы должны это сделать. Просто потому, что что-то натурально, не значит, что это хорошо.
Такой подход еще называют апелляцией к природе, или натуралистической ошибкой, и это действительно очень похожая логическая ошибка. Даже учитывая эту проблему, многие мыслители все же отвергли бы утверждение Сартра о том, что человеческой природы, над которой нам стоило бы работать, не существует.
И тем не менее, у Сартра, кажется, есть сторонник, который так же, как и он, полагает, что человеческой природы не существует, — натуралист и основатель современной теории эволюции Чарльз Дарвин.
Согласно законам эволюции, любая человеческая природа является простой случайностью, которая сохраняется и передается дальше только для содействия репродуктивному успеху вида и вряд ли будет существовать в долгосрочной перспективе в любой фиксированной форме. Любая попытка определить, какова будет человеческая природа, если она и существует, будет справедлива лишь в определенных обстоятельствах в течение относительно короткого времени.
Эволюция происходит только тогда, когда есть отклонения от нормы. Мутации, которые помогают выживанию вида, остаются, а те, которые ставят выживание под угрозу, уходят. Любая попытка определить человеческую природу среди множества вариаций и отклонений должна включать альтруизм и психопатию, открытость к опыту и осторожность, спортивные способности и их отсутствие.
Дарвин учит нас, что нет такого понятия, как «норма», и фундаментальные изменения происходят постоянно. С точки зрения биологии, человеческой природы просто не существует в той форме, о которой говорят многие философы.
Но если мы не можем основывать нашу этику на человеческой природе, что же тогда может послужить для нее основой?
Проблема того, как обосновать мораль без апелляции к природе, является одной из сложнейших проблем, и многие философы пытались её решить. Иммануил Кант искал решение в идее о том, что мораль происходит из чистого разума. Основываясь на этой связи, он сформулировал свой категорический императив. Сартр позаимствовал его у Канта в своей лекции и заявил, что мы должны выбирать свое собственное бытие, как если бы мы выбирали его для всего человечества.
И иногда это не так-то и просто.
Другие мыслители искали этические идеи, обращаясь к человеческой доле, а не человеческой природе. В своем эссе «Неотносительные добродетели: аристотелев подход» Марта Нуссбаум утверждает, что определенные проблемы неизбежны в человеческой жизни, и добродетели можно найти в том, как человек справляется с этими проблемами. В качестве примера мы можем взять тот факт, что рано или поздно мы все столкнемся с угрозой своей жизни и здоровью. В этом столкновении мы можем обнаружить такую добродетель, как мужество. Детали конкретной ситуации станут ясны позже, но необходимость ответа очевидна.
Просто потому, что человеческая природа может быть какой угодно, еще не значит, что жизнь приобретает определенный ход, определенное направление. Если Сартр прав, никакой человеческой природы нет в принципе. По мере развития эволюционной теории мы обнаруживаем, что человечество унаследовало целую мешанину черт. Поэтому кажется странным, что мы должны основывать то, что мы ценим и как мы поступаем, только на этих чертах.
Так мы оказываемся в затруднительном положении, в котором и находятся экзистенциалисты: мы должны решить, что мы ценим, говорим, делаем, и кем мечтаем быть, без какой-либо помощи, без какого-либо руководства. В этом кроется большая свобода и большая ответственность.
